Новая жизнь
Dec. 19th, 2008 10:30 am![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
barsun-life.livejournal.com posting in ![[community profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/community.png){kind=small}
ru_catsВсе имеет свое начало и свой конец.
Яркий свет фар на мгновение ослепил Барсюна, в тот же миг раздался глухой удар кошачьей тушки о бампер, и кошачья жизнь номер 5 резко оборвалась.
- Вот хрень какая! – недовольно бурчал Барсюн, пока его безвольная тушка летела вверх на небеса. – До чего ж мерзко уши закладывает, никак не привыкнуть.
«Три минуты, полет проходит нормально. Пять минут, показатели в норме...»
Получасовой перелет на тот свет в кромешной тьме всегда несколько утомлял Барсюна. Разглядывать вокруг было решительно нечего, и Барсюн от скуки пересчитывал своих мысленных овец. Чтобы процесс шел побыстрее, Барсюн исчислял их парами. Не помогало. Все равно было отвратительно скучно.
В это время святой КотоПетр и святой КотоИоанн затеяли у входа в рай нехилую перебранку. Петр обвинял Иоанна в краже и последующей перепродаже партии недавно прибывшего в рай сухого кошачьего наполнителя. Попавшие в рай праведники ну никак не могли гадить просто в лоток или на газетку. Они толпами ходили по раю, недовольно скандируя: «Кат-сан, кат-сан!!!», порядком осложняя жизнь святому КотоПетру.
Иоанн же, не имея оправдательных аргументо, злобно шипел и фыркал, обзывая при этом Петра еретиком, и грозя ему всей испанской инквизицией сразу.
- Ща у рожу уцаплюся!!! – грозно рычал Петр, бывший во времена своей земной жизни довольно лихим полосатым котярой из-под Пинска. Уши у него при этом были злобно прижаты к макушке, а единственный глаз его злобно сверкал. – Ладно родину, жидовская рожа, но катсан продавать права не имел!
- Дерррревнщина! Еретик! – плевался Иоанн, устрашающе топорща усы. – Инквизиция по тебе плачет! На костер! В топку! - при этом его мохнатый зад потихоньку передвигался к кустам, где была зарыта выручка от удачной сделки.
Заметив, что Иоанн норовит смыться, КотоПетр резво оттолкнулся задними лапами и прыгнул прямо на нерадивого вора, вцепившись-таки в его наглую рожу. Второй и последний его глаз весьма рисковал быть утерянным, как и первый, в жестокой кошачьей драке.
Несколько минут коты злобно раздирали друг друга, обваливаясь в райской пыли. Пыль толстым слоем покрывала здесь все и везде, потому как зарплата уборщицы была уже на год вперед просажена неудачливым КотоПетром в казино.
Наконец-то, Иоанну удалось завалить КотоПетра на лопатки, и бой был окончен. Злобно фырча и отряхиваясь от вековой пыли, коты вскочили и, не оборачиваясь, пристально глядя друг другу в глаза, стали пятиться в разные стороны. Но тут нервы Петра не выдержали, и он со всех своих кошачьих сил, швырнул в наглую еврейскую рожу КотоИоанна тяжеленные ключи от рая.
Однако, целиться одним глазом – дело неблагодарное, и ключи, брошенные ослепленным яростью главой апостолов, полетели точненько Иоанну в лапы. Тот, не растерявшись, шустро подпрыгнул и ухватил огромную связку.
- Оп-па! Все, одноглазый! Теперь я на теплом месте, сам буду решать кого в рай пускать. По финансовому признаку.
- Погоди! – Петр опомнился и вся праведная спесь моментом с него слетела. – Ты не можешь решать, кого в рай пускать, а кого нет. У тебя IQ низкий и уровень допуска не тот!
- Ага. Поди еще Боженьке пожалуйся, что я тебя обижаю! – ехидно ухмылялся КотоИоанн. Он-то знал, что святой Петр явно побоится, как бы БогКотец не напиздюлял ему за проявленную несдержанность и жаловаться на него, святого КотоИоанна не побежит.
Новоприбывший Барсюн уже с пол часа с интересом наблюдал за святой разборкой. Ему не нравился ни тот, ни другой борец за святую правду, но от смены ключника он все таки выгоду для себя решил извлечь.
Как только Петр отпрявился восвояси вынашивать планы священной мести, Барсюн молнией подскочил к Иоанну. Некоторая сумма валюты и едва початая упаковка Фрискаса кардинально изменили привычный ход событий, и Барсюн оказался в раю.
Успев побывать уже и в аду, и в чистилище, Барсюн привык к веселой жизни и там и там. В раю же было откровенно скучно. Добродетельные коты и кошки лениво слонялись из угла в угол. Никаких лапоблудий и чревоугодий тут не наблюдалось. Последней оживленной темой для разговора была пропажа сухого наполнителя, и то, как непрятно-мол гадить на газетку…
Единственным развлечением было небольшо смотровое окошко, с видом на бренную землю, которое предоставлялось обитателям рая в виде бонуса за хорошее поведение.
Прицельно поплевавшись некоторое время сквозь прореху между облаками, Барсюн совсем заскучал. Обычно, до рестарта новой жизни ждать приходилось около недели, пока теперь еще очередь дойдет…
Послонявшись некоторое время из угла в угол, Барсюн приметил весьма недурственную собой белую кошечку, и решительно к ней направился:
- Мадам, а давайте поебемся! – прямота и честность как всегда были основными достоинствами Барсюна.
От такого хамства кошечкин подбородок задрожал, а загривок бурно вздыбился.
- Хам! – выпалила кошечка, пребольно стукнув Барсюна белоснежной лапкой. Но в кусты за ним пошла.
Совершенно неожиданно, на самом интересном месте, откуда-то сверху появилась рассерженная морда крупного сфинкса.
- А ну-ка брысь отсюда! – злобно рявкнул Барсюн, пристраиваясь к кошечке. – Тоже мне, свечкодержатель выискался…
- Барсюн, ебать-колотить! Ты опять за свое! – раздался громовой голос, совсем уж сфинксам не свойственный.
- А, это ты, Боженька! – нервно улыбнулся Барсюн, тут же сползая с белой подруги. – Не признал, не признал, извиняй…
- А ну брысь отсюда, грешница! – шикнул Боженька на белую блудницу. – Накладываю на тебя епитимью на тридцать дней. И, это, зайди ко мне вечерком… - немного подумав добавил Бог. – Будешь грехи замаливать.
Барсюн быстренько отряхнул с себя остатки пыли и белой шерсти и подобострастно глянул на Бога. Крупный сфинкс внушал страх и уважение, как и положено главному Котецу. Не то что в прошлый раз, когда Боженьке вздумалось пошутить, и он предстал перед Барсюном в виде симпатичной персидской кошечки, а Барсюну вздумалось кошечку эту оприходовать. Неприятно вышло, Барсюн аж слегка поморщился, вспоминая тот случай….
Недовольно походив из угла в угол, Бог Котец повернулся к Барсюну:
- Зачастил ты к нам, чего-то, последнее время, Барсюн. Мда… Нехорошо…. – Котец сказал это, и опять надолго замолк, похаживая из стороны в сторону.
Последние годы Боженька откровенно маялся от скуки. Божественные дела его уже утомили, богобоязненные кошечки приелись, и в целом, вечное существование становилось каким-то пресным и скучным…
- Четыре, говоришь, у тебя жизни осталось… - задумчиво, сам себе пробормотал Боженька. – А вот хочешь, я тебе одну смерть скостить могу?
- Ха! Так кто ж не хочет! – Барсюн весь затрепетал, в предчусвтвии продолжения похождений. – А что я тебе за это?
- А ты…ты отправишься мое поручение выполнять. Божественне! – в голове у Боженьки роились самые интересные, и довольно, надо сказать, пикантные мысли, касательно Барсюна. Перед Маразмом ведь все равны. Даже боги…
Продолжение прямо сейчас вот дописываю. Будет здесь.
Яркий свет фар на мгновение ослепил Барсюна, в тот же миг раздался глухой удар кошачьей тушки о бампер, и кошачья жизнь номер 5 резко оборвалась.
- Вот хрень какая! – недовольно бурчал Барсюн, пока его безвольная тушка летела вверх на небеса. – До чего ж мерзко уши закладывает, никак не привыкнуть.
«Три минуты, полет проходит нормально. Пять минут, показатели в норме...»
Получасовой перелет на тот свет в кромешной тьме всегда несколько утомлял Барсюна. Разглядывать вокруг было решительно нечего, и Барсюн от скуки пересчитывал своих мысленных овец. Чтобы процесс шел побыстрее, Барсюн исчислял их парами. Не помогало. Все равно было отвратительно скучно.
В это время святой КотоПетр и святой КотоИоанн затеяли у входа в рай нехилую перебранку. Петр обвинял Иоанна в краже и последующей перепродаже партии недавно прибывшего в рай сухого кошачьего наполнителя. Попавшие в рай праведники ну никак не могли гадить просто в лоток или на газетку. Они толпами ходили по раю, недовольно скандируя: «Кат-сан, кат-сан!!!», порядком осложняя жизнь святому КотоПетру.
Иоанн же, не имея оправдательных аргументо, злобно шипел и фыркал, обзывая при этом Петра еретиком, и грозя ему всей испанской инквизицией сразу.
- Ща у рожу уцаплюся!!! – грозно рычал Петр, бывший во времена своей земной жизни довольно лихим полосатым котярой из-под Пинска. Уши у него при этом были злобно прижаты к макушке, а единственный глаз его злобно сверкал. – Ладно родину, жидовская рожа, но катсан продавать права не имел!
- Дерррревнщина! Еретик! – плевался Иоанн, устрашающе топорща усы. – Инквизиция по тебе плачет! На костер! В топку! - при этом его мохнатый зад потихоньку передвигался к кустам, где была зарыта выручка от удачной сделки.
Заметив, что Иоанн норовит смыться, КотоПетр резво оттолкнулся задними лапами и прыгнул прямо на нерадивого вора, вцепившись-таки в его наглую рожу. Второй и последний его глаз весьма рисковал быть утерянным, как и первый, в жестокой кошачьей драке.
Несколько минут коты злобно раздирали друг друга, обваливаясь в райской пыли. Пыль толстым слоем покрывала здесь все и везде, потому как зарплата уборщицы была уже на год вперед просажена неудачливым КотоПетром в казино.
Наконец-то, Иоанну удалось завалить КотоПетра на лопатки, и бой был окончен. Злобно фырча и отряхиваясь от вековой пыли, коты вскочили и, не оборачиваясь, пристально глядя друг другу в глаза, стали пятиться в разные стороны. Но тут нервы Петра не выдержали, и он со всех своих кошачьих сил, швырнул в наглую еврейскую рожу КотоИоанна тяжеленные ключи от рая.
Однако, целиться одним глазом – дело неблагодарное, и ключи, брошенные ослепленным яростью главой апостолов, полетели точненько Иоанну в лапы. Тот, не растерявшись, шустро подпрыгнул и ухватил огромную связку.
- Оп-па! Все, одноглазый! Теперь я на теплом месте, сам буду решать кого в рай пускать. По финансовому признаку.
- Погоди! – Петр опомнился и вся праведная спесь моментом с него слетела. – Ты не можешь решать, кого в рай пускать, а кого нет. У тебя IQ низкий и уровень допуска не тот!
- Ага. Поди еще Боженьке пожалуйся, что я тебя обижаю! – ехидно ухмылялся КотоИоанн. Он-то знал, что святой Петр явно побоится, как бы БогКотец не напиздюлял ему за проявленную несдержанность и жаловаться на него, святого КотоИоанна не побежит.
Новоприбывший Барсюн уже с пол часа с интересом наблюдал за святой разборкой. Ему не нравился ни тот, ни другой борец за святую правду, но от смены ключника он все таки выгоду для себя решил извлечь.
Как только Петр отпрявился восвояси вынашивать планы священной мести, Барсюн молнией подскочил к Иоанну. Некоторая сумма валюты и едва початая упаковка Фрискаса кардинально изменили привычный ход событий, и Барсюн оказался в раю.
Успев побывать уже и в аду, и в чистилище, Барсюн привык к веселой жизни и там и там. В раю же было откровенно скучно. Добродетельные коты и кошки лениво слонялись из угла в угол. Никаких лапоблудий и чревоугодий тут не наблюдалось. Последней оживленной темой для разговора была пропажа сухого наполнителя, и то, как непрятно-мол гадить на газетку…
Единственным развлечением было небольшо смотровое окошко, с видом на бренную землю, которое предоставлялось обитателям рая в виде бонуса за хорошее поведение.
Прицельно поплевавшись некоторое время сквозь прореху между облаками, Барсюн совсем заскучал. Обычно, до рестарта новой жизни ждать приходилось около недели, пока теперь еще очередь дойдет…
Послонявшись некоторое время из угла в угол, Барсюн приметил весьма недурственную собой белую кошечку, и решительно к ней направился:
- Мадам, а давайте поебемся! – прямота и честность как всегда были основными достоинствами Барсюна.
От такого хамства кошечкин подбородок задрожал, а загривок бурно вздыбился.
- Хам! – выпалила кошечка, пребольно стукнув Барсюна белоснежной лапкой. Но в кусты за ним пошла.
Совершенно неожиданно, на самом интересном месте, откуда-то сверху появилась рассерженная морда крупного сфинкса.
- А ну-ка брысь отсюда! – злобно рявкнул Барсюн, пристраиваясь к кошечке. – Тоже мне, свечкодержатель выискался…
- Барсюн, ебать-колотить! Ты опять за свое! – раздался громовой голос, совсем уж сфинксам не свойственный.
- А, это ты, Боженька! – нервно улыбнулся Барсюн, тут же сползая с белой подруги. – Не признал, не признал, извиняй…
- А ну брысь отсюда, грешница! – шикнул Боженька на белую блудницу. – Накладываю на тебя епитимью на тридцать дней. И, это, зайди ко мне вечерком… - немного подумав добавил Бог. – Будешь грехи замаливать.
Барсюн быстренько отряхнул с себя остатки пыли и белой шерсти и подобострастно глянул на Бога. Крупный сфинкс внушал страх и уважение, как и положено главному Котецу. Не то что в прошлый раз, когда Боженьке вздумалось пошутить, и он предстал перед Барсюном в виде симпатичной персидской кошечки, а Барсюну вздумалось кошечку эту оприходовать. Неприятно вышло, Барсюн аж слегка поморщился, вспоминая тот случай….
Недовольно походив из угла в угол, Бог Котец повернулся к Барсюну:
- Зачастил ты к нам, чего-то, последнее время, Барсюн. Мда… Нехорошо…. – Котец сказал это, и опять надолго замолк, похаживая из стороны в сторону.
Последние годы Боженька откровенно маялся от скуки. Божественные дела его уже утомили, богобоязненные кошечки приелись, и в целом, вечное существование становилось каким-то пресным и скучным…
- Четыре, говоришь, у тебя жизни осталось… - задумчиво, сам себе пробормотал Боженька. – А вот хочешь, я тебе одну смерть скостить могу?
- Ха! Так кто ж не хочет! – Барсюн весь затрепетал, в предчусвтвии продолжения похождений. – А что я тебе за это?
- А ты…ты отправишься мое поручение выполнять. Божественне! – в голове у Боженьки роились самые интересные, и довольно, надо сказать, пикантные мысли, касательно Барсюна. Перед Маразмом ведь все равны. Даже боги…
Продолжение прямо сейчас вот дописываю. Будет здесь.
![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
no subject
Date: 2008-12-19 08:49 am (UTC)no subject
Date: 2008-12-19 08:59 am (UTC)no subject
Date: 2008-12-19 09:29 am (UTC)no subject
Date: 2008-12-19 10:40 am (UTC)no subject
Date: 2008-12-19 12:32 pm (UTC)И - о, да, конечно же, пачка наличных и пакетик жратвы - это вещи, которые насмерть сбитый кошак просто всенепременно прихватит из карманов своей тушки перед "отбытием".
Рассказец, я бы сказала, для быдла. В рассказах для нормальных людей авторы себе не позволяют матюги.